Неточные совпадения
Когда он, очнувшись, возвратился в свою комнату, Макаров, голый по
пояс,
лежал на его постели, над ним наклонился незнакомый, седой доктор и, засучив рукава, ковырял грудь его длинной, блестящей иглой, говоря...
На поясе и в карманах висело и
лежало множество ключей, так что бабушку, как гремучую змею, можно было слышать издали, когда она идет по двору или по саду.
На другой день Чертопханов вместе с Лейбой выехал из Бессонова
на крестьянской телеге. Жид являл вид несколько смущенный, держался одной рукой за грядку и подпрыгивал всем своим дряблым телом
на тряском сиденье; другую руку он прижимал к пазухе, где у него
лежала пачка ассигнаций, завернутых в газетную бумагу; Чертопханов сидел, как истукан, только глазами поводил кругом и дышал полной грудью; за
поясом у него торчал кинжал.
Пока он ел, я продолжал его рассматривать. У его
пояса висел охотничий нож. Очевидно, это был охотник. Руки его были загрубелые, исцарапанные. Такие же, но еще более глубокие царапины
лежали на лице: одна
на лбу, а другая
на щеке около уха. Незнакомец снял повязку, и я увидел, что голова его покрыта густыми русыми волосами; они росли в беспорядке и свешивались по сторонам длинными прядями.
Возле коровы
лежал гуляка парубок с покрасневшим, как снегирь, носом; подале храпела, сидя, перекупка, с кремнями, синькою, дробью и бубликами; под телегою
лежал цыган;
на возу с рыбой — чумак;
на самой дороге раскинул ноги бородач москаль с
поясами и рукавицами… ну, всякого сброду, как водится по ярмаркам.
Начиная с лестниц, ведущих в палатки, полы и клетки содержатся крайне небрежно, помет не вывозится, всюду запекшаяся кровь, которою пропитаны стены лавок, не окрашенных, как бы следовало по санитарным условиям, масляного краскою; по углам
на полу всюду набросан сор, перья, рогожа, мочала… колоды для рубки мяса избиты и содержатся неопрятно, туши вешаются
на ржавые железные невылуженные крючья, служащие при лавках одеты в засаленное платье и грязные передники, а ножи в неопрятном виде
лежат в привешанных к
поясу мясников грязных, окровавленных ножнах, которые, по-видимому, никогда не чистятся…
Человек в сером армяке, подпоясанный пестрым кушаком, из-за которого виднелась рукоятка широкого турецкого кинжала,
лежал на снегу; длинная винтовка в суконном чехле висела у него за спиною, а с правой стороны к
поясу привязана была толстая казацкая плеть; татарская шапка, с густым околышем,
лежала подле его головы. Собака остановилась подле него и, глядя пристально
на наших путешественников, начала выть жалобным голосом.
Был солнечный, прозрачный и холодный день; выпавший за ночь снег нежно
лежал на улицах,
на крышах и
на плешивых бурых горах, а вода в заливе синела, как аметист, и небо было голубое, праздничное, улыбающееся. Молодые рыбаки в лодках были одеты только для приличия в одно исподнее белье, иные же были голы до
пояса. Все они дрожали от холода, ежились, потирали озябшие руки и груди. Стройно и необычно сладостно неслось пение хора по неподвижной глади воды.
Он
лежал неподвижно
на турецком диване, покрытый до
пояса одеялом.
Анна Акимовна ходила по комнатам, а за нею весь штат: тетушка, Варварушка, Ннкандровна, швейка Марфа Петровна, нижняя Маша. Варварушка, худая, тонкая, высокая, выше всех в доме, одетая во все черное, пахнущая кипарисом и кофеем, в каждой комнате крестилась
на образа и кланялась в
пояс, и при взгляде
на нее почему-то всякий раз приходило
на память, что она уже приготовила себе к смертному часу саван и что в том же сундуке, где
лежит этот саван, спрятаны также ее выигрышные билеты.
Петр Дмитрич, сердитый и
на графа Алексея Петровича, и
на гостей, и
на самого себя, отводил теперь душу. Он бранил и графа, и гостей, и с досады
на самого себя готов был высказывать и проповедовать, что угодно. Проводив гостя, он походил из угла в угол по гостиной, прошелся по столовой, по коридору, по кабинету, потом опять по гостиной, и вошел в спальню. Ольга Михайловна
лежала на спине, укрытая одеялом только по
пояс (ей уже казалось жарко), и со злым лицом следила за мухой, которая стучала по потолку.
На груди и спине его
лежали серебряные галуны,
на которых надеты были натруска и пистолет за спиной; другой пистолет и кинжал в серебряной оправе висели
на поясе.
На диване, в белом платье с широким красным
поясом,
лежала Колибри и, закрыв нижнюю часть лица платком, смеялась без шума, но от души.
А Домнушка девица молоденькая, собою малéнька, личиком беленька, очи сокольи, брови собольи, глаза с поволокой, роток с позевотой, а девичья краса — русая коса
лежит на спине до шелкóва
пояса́.
И вот, сударь, ваше сиятельство, надел я
на старости лет жалованный чекмень вашего дедушки — двадцать лет в сундуке
лежал, думал я, что придется его только в могилу надеть; вот, сударь, одел я и
пояс черкесский, а жаловал мне этот
пояс родитель ваш в ту самую пору, как, женившись
на вашей матушке, княгине Елене Васильевне, привез ее в вотчину и в первый раз охоту своей княгине изволил показывать: никто из наших не мог русака угнать, а сосед Иван Алексеич Рамиров уже совсем почти угонял, я поскакал, угнал русака и тем княжую честь перед молодой супругой сохранил…
Лежит себе
на печке, а серо-зеленая мгла угара стоит с потолка по
пояс избы.
Он и не ошибся. Фимка
лежала недвижимо
на том же месте, где была им брошена. Он снова схватил ее в охабку и потащил к волчьей погребице, ключ от которой он, по должности домашнего палача и тюремщика, носил
на поясе. Отперев им страшную тюрьму, он бросил в нее бесчувственную девушку, затворил дверь, задвинул засов и запер
на замок.
Под освещенными ризами киота стояло длинное вольтеровское кресло, и
на кресле, обложенном вверху снежно-белыми, не смятыми, видимо, только-что перемененными подушками, укрытая до
пояса ярко-зеленым одеялом,
лежала знакомая Пьеру величественная фигура его отца, графа Безухова, с тою же седою гривой волос, напоминавших льва, над широким лбом и с теми же характерно-благородными крупными морщинами
на красивом красно-желтом лице.